«Притворитесь open-minded»

Все просто: математика была самым престижным делом в Советском Союзе, а мехмат — самым лучшим местом, где ей учили. Это был эффект пучка: всех сильных, достойнейших математиков взяли и согнали в мехмат. Я был студентом непокладистым, но старался учиться.

Перед поступлением я закончил математическую школу № 57, но вообще-то всегда мечтал стать историком. Историком современности (тогда не знал, что это называется политологией), но мне показалось, что эта область была как-то заброшена в СССР. Поэтому после мехмата выбрал Российскую экономическую школу и начал учить экономику с нуля. И вот этот огромный математический аппарат первого высшего, бэкграунд мехмата, мне очень помог, если честно. Моя научная область довольно специфическая, звучит как «Математические модели политической науки». Это не центральная и не репрезентативная область, но я же все-таки самоучка.

Когда-то давно, 200 лет назад, для Адама Смита и Давида Рикардо соприкосновение было так очевидно, что они эти науки вообще не разделяли. Потом на много лет эту связь забыли. Но денежную политику невозможно изучать, если мы не вникаем в ее политическую составляющую, которая и отвечает за ее осуществление. Общая связь кажется такой наглядной, так же, как очевидно, что яблоки с яблони падают вниз. Но гений Ньютона заключался в том, что он понял закономерность, с которой они падают. Вот политэкономисты наших дней и пытаются понять эти механизмы. Экономика всегда была одним из важнейших двигателей математики, и всегда останется предвестником того, что будет потом. Например, кризис в Еврозоне был виден экономистам еще 15 лет назад, поэтому колебания уровня жизни людей сейчас гораздо меньше, чем могли быть. Это отчасти результат того, что там они хорошо учились в университетах и сейчас неплохо работают.

Уровень потребления в Европе упал не так сильно как у нас, исключая Грецию. Там гораздо тоньше настроенный экономический механизм. И размер их кризиса несколько преувеличен российскими СМИ, нам до такого кризиса еще жить и жить. Вот знаете, пока организм болен какими-то тяжелыми болезнями, никто не занимается лечением мелких нарывов, например. Даже, может, заболеваниями-то их не считают.

Ну я бы не сказал, что это угревое высыпание легкой степени, нужно быть лучшим специалистом по медицине, чтобы привести хорошую аналогию. Скажу так. У нас серьезное заболевание внутренних органов, у них — сильное ожирение.

Революция последних 20 лет вкратце состоит в том, что экономисты научились работать с данными, относящимися к отдельно взятому человеку. Это стало возможно, потому что появились мощные компьютеры и модели, которые учитывают поведенческие нюансы отдельно взятых людей. Появились специалисты, которые изучают последствия различных образовательных программ. Например, вот увеличили количество часов математики. Как изменились школьники после этого? На самом деле, выяснить это — кропотливая многофазная работа, которая 30 лет назад была бы невозможна. Короче говоря, последние десятилетия подарили нам огромный микроскоп. Была лупа, увеличивающая в 10 раз, а теперь микроскоп с многомиллионным увеличением.

Мне кажется, что экономика — это лидер среди других общественных наук. Понимаете, экономисты имеют дело не со звездами, как астрофизики, и не с динозаврами, как палеонтологи. Они озабочены зафиксировать момент реакции на происходящее. Этим они и будут заниматься в будущем — новые экономисты будут делать новые теоретические модели и лучше работать с данными. Мне нравится мысль, что последствий экономических наук очень много. Например, как мобильный телефон является следствием развития инженерной мысли, так и банковская карточка, которая у вас, у меня и у того парня в кошельке — экономической.

Мне кажется, что многие молодые люди слишком зацикливаются на том, какую область им выбрать. На вот этой самой фразе — «что будет когда-то востребовано». Гораздо важнее выучить базовые предметы, на мой взгляд. Если они будут хорошо работать со статистическими данными и неплохо понимать, какие экономические модели нужно держать в голове, чтобы их анализировать, то смогут найти работу и в консалтинге, и в Министерстве экономики, и в крупном промышленном предприятии. Специфику они поймут очень быстро. Умный студент усвоит бухучет за неделю, ему не нужно этого громоздкого расписания с двумя парами по вторникам. Понимаете, если несколько лет преподавать молодому человеку налоговое законодательство, а потом вдруг обнаружится, что оно за это время поменялось, он не сможет использовать свой инструмент. Это означает только одно — вы не плохо преподавали право, вы просто плохо учили учиться. Профориентация, на мой взгляд, это немного не про это.

Профориентация — это способ быстро освоить новое, чем что-то конкретное знать задолго. Понимаете, вот многие любят мастер-классы бизнесменов и политиков. Такие истории успеха. Но не нужно их назначать источником истинного знания. Это знание нужно уметь обработать. В советское время всех готовили к какой-то конкретной работе. Экономика СССР, как и образование того времени, были страшно инертны. Не стоит стонать про потерю профориентационного момента, это уже нечто рудиментарное, отжившее.

У меня есть немножко неортодоксальная мысль по этому поводу. Нужно выбрать, чем хочешь заниматься на данный момент. Причем не надо особенно сильно заморачиваться насчет того, чтобы это приносило много денег. То есть не стоит идти в медицинский для профессии стоматолога, потому что это прибыльно. Хочется рисовать китайские иероглифы — можно попробовать рисовать, почему нет. Итак, выбрали. Теперь нужно поступить в самое лучшее место, где это преподают. Но нет ничего страшного, если человек закончил хороший бакалавриат и там учится абсолютно не тому, что ему пригодиться потом. Очень трудно предугадать, что тебе будет нравиться через пять лет, и будет ли это востребовано. Нужно, чтобы было интересно учиться — хочу акцентировать внимание на этом. Представьте, если вы исходили из другого, ошиблись с интересами, на втором курсе устроились на работу и так провели все студенчество. Получается, что такой студент научился всему сам, хотя формально и получил диплом учебного заведения.

Понимаете, я считаю, что мы, представители высшего образования, сильно недорабатываем, если студент на 2-3 курсе, кроме исключительных материальных обстоятельств, идет работать на полный рабочий день. Это значит, что мы ему не даем столько, чтобы ему выгодно было учиться, понимая будущий профит. Понятно, что всегда будут такие, как Билл Гейтс или Марк Цукерберг. Но массово работающие студенты во время учебы — это индикатор плохо устроенного образования. И скажу еще одно табу — не нужно играть на валютном рынке. Не пытайтесь угадать курс — вы, скорее всего, проиграете. Лучше купите лотерейный билетик. В лотерее вы играете только против шанса, а на рынке — и против шанса, и против немаленького количества людей.

Мне вообще кажется, что это даже неплохо. Не понимаю, что хороший экономист будет делать в школе. Есть, конечно, случаи-исключения. Типа Дмитрия Блидмана из лицея № 1535. Такие учителя по уровню примерно равны звездным университетским профессорам. К экономике можно прийти, просто читая The Economist — и ничего, что он на английском. Пусть знание иняза придет за чтением The Economist или Financial Times. Это будет хорошо.

По поводу заработка — каждая ситуация индивидуальна. У нас вообще интересный рынок труда. Почти нет безработицы, люди работают в менее конкурентных условиях, и мне кажется, что это в ближайшее время не изменится. Но нужно понимать, что заработки человека зависят не только от того, где он учился, но и от его социального статуса. Правильно делать так: смотри на выпускников вузов, которые по исходным параметрам похожи на тебя.

Образование нужно выбирать, как машину. Планомерно, скрупулезно. Это вопрос не про маму из Одинцово, которая хочет, чтобы ее сын поступал именно туда-то. Нужно поговорить с выпускниками, изучить университет, пообщаться с профессорами, проштудировать его сайт. Если, например, преподаватель вам не отвечает по имейлу, это тоже будет черточкой к портрету будущего вуза. И не надо зацикливаться только на Москве. Например, хороший новосибирский вуз обойдётся дешевле той же маме в Одинцово. Единица новосибирской математики будет приятней для семейного бюджета, чем московская. Но не стоит останавливаться на истории социальных скреп, когда мы говорим про хорошее образование. Очень выгодно быть open-minded, и даже если это не про вас, притворитесь open-minded. По большому счету, мне хочется, чтобы были потоки талантливых людей, которые циркулируют по стране. И россиян, и иностранцев. Понимаете, что тогда получится? Будут переводиться бюрократические документы, скажем, на английский. И станет сразу очевидно, какая это ерунда. И вообще, если вам кажется, что программа устарела, скажите об этом своему преподавателю. Подойдите и скажите, что видели программу Стэнфорда, и там совсем все не так.

Да это сплошь и рядом! Нас студенты на экономфаке Вышки совершенно замучили попытками усилить и обновить нашу программу.

Не хочу давать выборку вузов. Легко ошибиться. Многие хорошие экономисты получаются на факультетах прикладной математики. Здесь подойдет только ручной поиск. Сходите на сайты, почитайте биографии преподавателей, ознакомьтесь с программами.

Если отвечать коротко, будет не очень понятно. А долго — слишком пространно. Почему-то в последнее время моя фамилия постоянно попадает в список эмигрантов по политическим причинам. Скажу так. Чикагский университет — важнейшее место для экономиста, где, собственно, даже эта экономическая наука и творилась. Там прилагаются огромные усилия, чтобы это место стало сильнейшим по ряду показателей. Буду работать в Harris School of Public Policy Studies, по фамилии некоего мистера Харриса, который дал деньги на ее основание. Он, кажется, еще жив и даже дает деньги. Но я останусь в Вышке с таким визитерским статусом. И хочется верить, что я буду приносить студентам таким образом даже больше пользы.